ксения ларина

Потрясающий проект: еще одно свидетельство нашего национального позора - поразившей все общество ксенофобии, которая, по сути, и есть наша национальная идея. Государство , проповедующее расизм во всех его формах, обречено.

Сначала Садальский подарил мне бутылку водки. В смысле, в конце эфира) И  нет, не бутылку - бомбу кроваво-красного цвета под названием Ксю-Ксю( XuXu)). Я смотрела на нее и понимала с грустью, что через рамки я с нею не прорвусь)  

Сегодня день памяти Александра Меня. Не любят, не чтут его имя его духовные братья. Отчего же, братья, вы так бежите его?

"Вот уж, друзья мои, где гаснет человеческая духовность — в массе! Когда человек превращается в массу, тогда его особенность теряется. Он теряет способность к объективной оценке ситуации. Массу очень легко натравить-сначала на одно, потом — на совершенно противоположное. Массой ничего не стоит манипулировать. Масса — это не просто скопление людей. Я имею в виду особое состояние общества, особое психическое состояние, которое безусловно является регрессивным. Подлинному человеку свойственна проблема выбора, личного решения — в этом его величие. Масса несется в одну сторону, как антилопы-гну, вспугнутые львом. Они не разбирают дороги. О, как легко такие массы загнать куда угодно! И счастье, если загонщик окажется более или менее гуманным, но, как правило, в истории эти загонщики гуманными не были."

Александр Белявский - актер удивительной судьбы, в чем-то даже несправедливой. Массовый зритель знает его по Фоксу и по “Иронии судьбы» – фильмам, которые часто крутят по телевизору. А ведь начинал он, как абсолютный герой – красивый, обаятельный, остроумный мужик, из интеллектуалов, из таких физиков-лириков 60-х.
В его фильмографии мало главных ролей, но те, что случились, - лучшее, из того, что могло быть в советском кинематографе. Это гениальный «Июльский дождь» Марлена Хуциева, где он сыграл в дуэте с Евгенией Ураловой.Сколько было тонкости, сколько воздуха в этой работе, сколько мужской иронии, сколько внутренней борьбы... Это «Иду на грозу» - там, где Плятт блестяще сыграл академика Ландау. Это сериал «Крах инженера Гарина» - с Олегом Борисовым. В этих фильмах Белявский - настоящий, многоплановый, не стандартный Герой – сильный, надежный, рефлексирующий, способный на поступок, преодолевающий свою ординарность, или даже внутреннюю трусость, внутренний страх перед обстоятельствами, перед риском проиграть. Он удивительно умел играть вот таких сложных парней, это очень редкое качество для советского киноартиста, поскольку от артистов массовый советский кинематограф требовал в большинстве случаев одного – соответствия госстандарту. А Белявский был не стандартным, не типовым. Может, поэтому он, как рыба в воде, чувствовал себя в дубляже – его голосом говорили Жан Габен, Луи де Фюнес, Пьер Ришар. А уж представить себе героя Бельмондо в культовом «Профессионале» без интонаций Белявского просто невозможно! Они вдвоем сыграли эту роль, точно) Как и комиссара Каттаньи в легендарном «Спруте» – вместе с Микеле Плачидо.
Да, он был душой компании, бесподобно рассказывал анекдоты, был мастером розыгрышей и пародий. Хулиганство его могло бы пригодиться во многих ролях – если бы они были для него написаны. В «Серых волках» уморительно сыграл Брежнева – и комический его талант, умение работать на грани фола – в гротеске, почти буффонаде – были использованы, пожалуй, только в этой роли.
Замечательный был артист. Мужской. Ужасно жаль, что такой горестный финал. И столько страшных потерь.

UPD. Я ошиблась, в Профессионале Белявский озвучивал Розена. Простите.

Так хотела в театр и пришла сегодня. В Современник. Проститься с Игорем Квашой, с человеком, который никогда больше не повторится. Давно мы так не плакали, расставаясь, давно не испытывали столь щемящего невозможного чувства личной утраты, как будто прощались с частью себя. Да, именно так сказал Табаков - утрачиваешь часть себя.
Панихиду вел Миша Ефремов и с самого начала взял именно ту ноту, ту интонацию, которую подхватывал каждый выходивший к микрофону. И если когда-то весь Современник говорил интонациями Ефремова, то сегодня в каждом звучал голос Игоря Кваши.
Седые, белые, непокоренные, с прямыми спинами, бывшие мальчики - смотреть на этот каскад личностей, мудрецов, философов и хулиганов - было больно и восторженно . Хотелось аплодировать. И аплодисменты прорвались сквозь тишину ритуала - сначала после выступления Гарика Леонтьева, который вспомнил, как Кваша почти сорвал прямой телеэфир на первом, отказавшись отвечать на мирные вопросы ведущей в дни закрытия НТВ. Потом после выступления Ширвиндта - горького, остроумного. Потом после стихов Евтушенко, которые замечательно прочитал Артур Смольянинов. Ну, и конечно  -  овации самому Игорю Кваше, чей голос прозвучал в финале пастернаковским прощанием навсегда." Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет".
Рыдали в голос. Молодые, старые, смелые и не очень, коллеги и друзья, случайные знакомые, просто зрители - кажется, все понимали, что этот уход знаковый, почти исход. "ТАМ компания собралась намного лучше, чем здесь"- скажет Ширвиндт.
Константин Эрнст, кажется, так и не понял , куда он пришел. Назвать лучшей ролью актера телепередачу "Жди меня", стоя на сцене театра, который этот актер создал и в котором проработал больше пятидесяти лет, -  это какая-то особая отвага невежества и самовлюбленности, свойственная большим чиновникам.
Впрочем, это была единственная  неловкость, которую постарались не заметить. 
Телеграммы от вождей тоже были. Но умный Миша просто перечислил имена тех, кто прислал театру соболезнования, и поблагодарил всех, никого не выделяя.
Современник получил колоссальный удар, жуткую пробоину. И это стало понятно именно сегодня. Будто жизнь покинула его. Никто так никогда не сможет, как Кваша, - никто не сможет так любить новую жизнь, восторгаться новыми талантами, так возмущаться несправедливостью мира, так отважно бросаться на защиту товарищей, не думая о последствиях. Никто не сможет так понимать и так отстаивать главный смысл театра, как и любого искусства. Никто не сможет вот так не раздумывая сказать "нет" или поставить свою подпись там, где другие пугливо одергивают руку...
"Таких как он ,больше не делают. Почему? - Не знаю..." - сказал друг его детства, и сам удивился.  Действительно, почему????

Бульвар Читателей мне понравился: вереница книжных шатров с non fiction, публика вполне знакомая, послушала чудесного Гандлевского, полюбовалась Баком)) И так меня вдохновила эта поэтическая атмосфера, что я -воодушевленная и гордая за отечество - погуляла на Пушкинскую, которая обещала быть Театральной. Там был ужас. Толпы ментов, беспорядочно толкающихся и выстроенных по периметру сквера, с собаками, с какими-то миноискателями, с рациями. Железные загородки, образущие какие-то тупые бессмысленные коридоры и загоны. Сцена, поставленная на ступеньках кинотеатра, упиралась в какое-то странное сооружение - из-за чего народ был вытянут вдоль рампы кривой узкой кишкой. Тут же рядом всякая дрянь продается - от шариков до пирожков, менты громко переговариваются и ржут, со сцены несется истошный крик Петрушевской. Это песни были. Исковерканные, изуродованные, удушающе пошлые, вне нот и смыслов...Знаменитый гимн Эдит Пиаф Петрушевская объявила как "Нет, Григорьян!", СССР называла "Чи-Чи-Чи-Пи", и все в таком духе. Было стыдно. Уж не знаю, как там вступалось Леше Девотченко и артистам Дока. Мне хотелось бежать!!
На Страстном было еще страшнее: там был Бульвар Гастрономический! Толпа, бессмысленное толкание, угрюмые люди, чего-то жующие за деревянными столами, напрочь вытоптанные газоны, грязь и раздражение.
И опять везде железные заслоны, менты, перекрытия, там пускают, тут не пускают, гонят бедных людей как скот.
Ничего у нас не будет. Ничего. Рожей не вышли.

Текст в  The New Times о том, что происходит с репертуарным театром и есть ли у него шанс выжить.

"Сказать, что русский репертуарный театр уже долгие годы пребывает в состоянии тяжелейшего кризиса, — не сказать ничего. От великого непотопляемого мифа осталась лишь оболочка: большинство московских и питерских государственных театральных учреждений живут за счет «великого прошлого» и сдачи внаем принадлежащих им помещений. Cоветская система бессрочных договоров, так называемых штатных сотрудников, превратила многих актеров в абсолютных трутней, привыкших выходить на сцену два-три раза в месяц и регулярно получать гарантированную заработную плату."

http://newtimes.ru/articles/detail/56307

Текст спорный. Но наболевший)

Назначение Кирилла Серебренникова главным в театре Гоголя - это событие! Наконец, какая-то движуха началась в этом тухлом болоте, молодец Сергей Капков!
Кирилл давно заслужил свой театр , впрочем, как и Костя Богомолов, как Юрий Бутусов. Невозможно уже наблюдать за этим благостным гниением, в котором отечественный репертуарный театр пребывает десятки(!) лет. Главные режиссеры большинства московских театров-музеев почивают на былых заслугах, но былых заслуг в творчестве не бывает, это несправедливо, это ужасно, это горько - но это так.
Когда-то Марк Захаров пришел в Ленком, сформировал свою труппу и совершил настоящую революцию. Ленком стал брендом, а его лидер - автором уникального художественного высказывания, на которое работали его артисты, его художник, его драматург, его композиторы.,, Галина Волчек - это практически вся история Современника, это театр, который она не просто удержала на краю пропасти после ухода Ефремова, но и сделала настоящим лидером театральной публицистики, полностью отвечавшим своему названию.
Валерий Фокин когда-то пытался изменить вялое течение истории репертуарного театра - когда был назначен главным режиссером театра Ермоловой. Его эксперименты были переданы анафеме, а его самого с улюлюканьем и гневом практически изгнали из Москвы, из страны.
Все забывают свою бунтующую юность, благополучие и лавры патриарха словно блокируют память. Театр - это вечный риск, и круглосуточное подтверждение своего права на творение. Жить в коконе, культивируя в своей душе ненависть к критикам, - не самое подходящее занятие для творческого человека.
Рада, что новое руководство московского Минкульта , нашло в себе силы для принятия столь непопулярных мер. Назначение Меньшикова и Серебренникова, назначение Карбаускиса, обновление театра Наций командой Миронова, назначение Угарова в центр драматургии и режиссуры - это все шаги в незнаемое, они не могут дать никаких гарантий - но однозначно , это принесет невероятную пользу нашему художественному пространству. Будет больно, будет страдательно, но горячо, спорно, возбуждающе. А иначе для чего театр? Для возбуждения мысли!!!
Молодцы.
Кирилла поздравляю от всего сердца)

Приснился сон экзистенциальный) сижу в театре, смотрю пьесу. На сцене - актрисы X и Z , играют бесподобно: искренние, страстные, открытые... Сижу, восхищаюсь - как прекрасно, как свежо, как непредсказуемо! Вот, думаю, как бы хороши они были в пьесе ,что идет на сцене известного театра, как бы украсили они эту сцену!) В общем, восхищаюсь до слез) Оборачиваюсь к мужу, что сидит за мной, и спрашиваю с восторгом: ну как?! Нравится тебе?! Он отвечает мрачно и брезгливо: "ужас. Смотреть это невыносимо. Это пытка, мать." Я в немом оцепенении отворачиваюсь от него, поднимаю глаза на сцену, смотрю и вдруг с ужасом понимаю - он прав! Две кривляющиеся немолодые тетки каркают искусственными голосами, изображают из себя больших актрис, ненатурально вскрикивают и хлопают себя по расплывшимся талиям ... Холодный пот прошибает меня : неужели так было всегда?! Я ведь всегда писала, как это прекрасно!!!